But no, Wraeclast brings about a different kind of change. The...insane kind of change.
The kind of change that creeps into you. Madness that slowly wraps barbed tentacles around your mind, squeezing and tearing until your gray matter is as soiled as this infested, cursed land.

I’ve seen it. I’ve seen it in my fellow exiles. I’ve seen it in the charming one. Who came here wearing that wry smile, challenging others to duels on the blood-soaked beaches. The same man who now leaps into battle with bloodlust burning in his eyes, slashing swords wet with gore at his enemies with wild abandon. Cleaving off limbs and tearing the innards out of his enemies. Leaving a wake of disemboweled monsters and men crying in agony. Once a gentleman but now too brash and focused to even bother finishing them off.

I’ve seen it in the Karui man. A warrior once bound by oath and honour now by all accounts a marauder. A man wreathed in flame and anger crushing skulls underfoot like seashells along the glass-crusted shore. A man who once wordlessly obeyed tradition now forging his own history of mindless genocide.

Even the crusader who claims God has kept him grounded wanders a path spoiled by blood. Confusing Divine’s design with his own carnage and calling it holy. Justified. A man disillusioned by faith now utterly blind by it. One who sweeps aside Diety’s creation thoughtlessly, smiting creatures whose only sin is existing.

I see the change in them, horribly apparent to my eyes but not to their own. Wraeclast has changed them. Brought out their darkest fears and desires, exacerbating them, corrupting them into the murmurings of chaos and nightmare.

But not me.

Wraeclast is dark, mysterious, twisted. But I was already all of those things and worse. A witch they called me and a witch I am.

I summon my will and it coalesces into a seething violet mass between my palms. I lob it forwards at my enemy. It strikes them and with a beautiful conflagration of arcane energy and liquified flesh, it burrows into the torso of the monster like a Devourer burrows through earth. Flesh sloughs off the creature even as marble-sized holes bubble up out of its very bones. It only makes a pitiful gurgle as it dissolves into viscera.

Around it, the contagion spreads, leaping eagerly to latch onto more creatures. They too collapse, turning to gore and putrid, fetid gases; the last emissions of organic matter liquifying into their primordial, constituent parts. The monsters at the back try to flee but it’s already too late. The contagion has caught hold of them and continues its deadly work, this time moving slow enough to allow their screams to intermingle with the sounds of decay. One of the creatures struggles, its skin peeling away but bones intact, organs spilling out in globs. I gracefully slide towards it, offering a hand under its revealing skull. A gentle caress and the bones regain their strength, the sinews renew their vigour. The skeleton remains standing, rattling, affirming. Ready to do my bidding.

Like the splintered crack of a diseased femur, a smile breaks across my face.

Говорят, что Рэкласт меняет людей.
Ещё бы. Изгнание обычно меняет всякого. Напыщенный человек, брошенный к низам, переживает смирение и становится чутким. Набожник, отвергнутый своим богом, ощущает потерю и становится рассудительным.
Но нет, Рэкласт сулит перемены иного рода. ...Безумные перемены.
Такие, что закрадываются в тебя. Сумасшествие, неторопливо оборачивающее колючие щупальца вокруг твоего разума, сдавливая и разрывая его, пока твоё серое вещество не станет таким же скверным, как эта заражённая проклятая земля.

Я видела это. Видела в моих собратьях по изгнанию. Видела в обаятельном герое, что появился здесь со своей насмешливой улыбкой, вызывая других на поединки посреди пропитанных кровью пляжей. В том самом, который теперь бросается в бой с кровавой жаждой в горящих глазах, в дикой горячке разя врагов мечами, вымазанными в крови. Отсекая кости и вырывая внутренности. Оставляя позади расчленённых тварей и людей, кричащих в агонии. Когда-то благородный, теперь он слишком азартен, чтобы даже потрудиться их добить.

Я видела это в мужчине каруи. Воин, когда-то связанный клятвой и честью, теперь по всем признакам дикарь. Человек, объятый пламенем и гневом, поступью крошащий черепа словно раковины на усыпанном стекляшками берегу. Человек, безропотно чтивший обычай, теперь куёт собственную историю бессмысленного геноцида.

Даже праведник, твердящий, что Господь не дал ему сбиться с пути, идёт по дороге, испорченной кровью. Путая божественное провидение с собственным бесчинством и называя последнее святым. Человек, разочаровавшийся в вере, теперь совершенно ею ослеплён. Тот, что бездумно отметает суть божественного сотворения, карает созданий, чей единственный грех - жизнь.

Я вижу в них эти перемены, ужасающе очевидные мне, но не им самим. Рэкласт изменил их. Обнажил их темнейшие страхи и желания, обострил их, осквернив в бормотание хаоса и кошмара.

Изменил их, но не меня.

Рэкласт мрачен, таинственен, извращён. Но я всегда была такой и даже хуже. Меня называли ведьмой, ведьма я и есть.

Я призываю волю, и она собирается в бурлящий фиолетовый ком меж моих ладоней. Я бросаю ком во врага и, коснувшись его, прекрасным пожарищем колдовской энергии и сжиженной плоти ком зарывается в туловище монстра, как пожиратель зарывается в землю. Плоть сползает с создания, а его кости пузырятся крохотными отверстиями. Тварь успевает издать лишь жалкое бульканье, растекаясь в кровавую кашу.

Инфекция разносится вокруг, жадно цепляясь за новых жертв. Они лопаются следом, обращаясь в грязное месиво и тлетворные смрадные газы; последние остатки живой материи распадаются на первозданные составляющие. Чудовища позади пытаются бежать, но уже слишком поздно. Заражение охватило их и продолжает своё смертоносное дело, на этот раз достаточно медленно, чтобы их крики примешались к звукам разложения. Одно из существ сопротивляется, его кожа отслоилась, но кости целы, органы вываливаются сгустками. Я грациозно приближаюсь к нему, подставляя руку под оголённый череп. Нежное прикосновение, и кости вновь обретают крепость, сухожилия пополняются силой. Скелет продолжает стоять, скрипучий, верный. Готовый исполнить мой приказ.

Как трещинка на поражённом болезнью бедре, на моём лице расходится улыбка.